[aonoexorcist]

Название: «Игры, в которые играют демоны»
Автор: Chiba
Пейринг: Мефисто/Рин
Рейтинг: PG-13
Жанр: slice of life
Дисклеймер: Kato Kazue
Предупреждение: ООС, не бечено

Уроки после обеда – для Рина это время сладкой дремы, часы сонного неведенья. Иногда сенсей желает сообщить что-то особенно важное о восстании огородных демонов в эпоху Мэйдзи своим ученикам. Взмахивает руками, точь-в-точь потревоженная наседка, и повышает голос. И тогда Рину не уснуть. Но нарушенный сон не утекает сквозь пальцы, а медленно оседает на кончиках ресниц. И в голову лезут всякие глупости.
Нос чешется. Откуда-то из глубины мышиного подполья доносится хищное затаившееся дыхание Блеки, он охотится. Шурх-шурх – неспеша переворачиваются журнальные страницы. На них фото дамочек. И горячий Шимин взгляд. В руке у Шиеми подрагивает карандаш с розовым ластиком. Розовый… Розовый ректор Академии, клоун. Мысли Рина лениво перескакивают на занимательный объект.
Почему Мефисто – глава пристанища для юных умов, жаждущих знаний, а не владелец лоскуточного балагана? Загадка. Этим игривым панталонам и зубоскальству самое место в цирке. Там бы их обладатель не заскучал. О том, что Фелю в Академии слишком пресно, слишком некуда направить усмешку или пустить розовую пыль в глаза, Рин знает наверняка. Потому что сам уже не раз становился жертвой его праздности. Которая требует себе в угоду все новых и новых игрушек.

Бывают моменты, когда и Рин чувствует себя игрушкой в руках баловника.

Рин никогда раньше не играл в ширитори. Фель удивлен, ну надо же – не знать о такой увлекательной японской игре. Теперь ширитори и клоун – это единая сила, которая задерживает Рина на переменах, заплетает язык перед сном, и даже по ночам звучит в его голове окончаниями слов. Самое обидное, этот плут всегда выигрывает! Потом приторно вздыхает и заявляет: «Окумура-кун, расширяй свой словарный запас. А то у легкой победы нет вкуса». Естественно, у Рина не возникает желания расширять этот пресловутый запас. Он борется с другим желанием - натянуть шутовской цилиндр на шутовскую голову по самые плечи и больше не видеть это Самодовольство во плоти.

Мефисто любит появляться из ниоткуда и отвешивать скабрезности, сияя клыками:
- Смотрю, ты все еще не научился правилам этикета для своего хвоста. Так и будешь вилять им напоказ, как блудливая кошка?
- А? – румянец опережает ответ. В блестящей пуговице на жилетке Феля отражается лицо Рина. Это оно такое розовое или пуговица? – Я-я не кошка! Можешь называть меня, как угодно, но хвост я не уберу… Мне так удобнее!
Рин уносится прочь, но еще долго до его ушей доносится гогот, от которого разве что не трясутся древние стены. А вот хвост до сих пор подергивается смущенно. Такому постыдному сравнению с гулящей кошкой его еще никто не подвергал.

Вообще, хвост Рина – это излюбленная забава Мефисто Феля. Тот не устает повторять, что настоящий джентльмен должен держать его при себе, а не на виду. Плотоядно щурится, и Рин оборачивается, потому что спиной и хвостом осязает этот взгляд. Со временем ощущаться начинает не только взгляд. Теперь этот клоун не упускает случая, чтобы дотронуться, дернуть за кончик, а то и всей пятерней подловить расслабленный хвост Рина. Матушка Мефисто, кто бы ни была эта ведьма, не научила своего отпрыска элементарным правилам приличия. А еще сэр называется!
Спрятать хвост от его посягательств было бы наиболее разумно, но Рин из чистого упрямства этого не делает. И жалеет, миллион раз жалеет, когда в очередной раз его подцепляют из толпы студентов в коридоре. За хвост, конечно. У Феля бесстыжие пальцы: они не просто касаются короткой, вставшей дыборком, шерстки, а поглаживают. Рину делается совсем странно. Чем напористее его гладят, тем сильнее напряжение, скапливающееся в основании хвоста.
Еще чуть-чуть, и хвост возбужденно задерется вверх. Тогда Мефисто опять елейно заулыбается и выдаст что-нибудь уместное в стенах борделя, а не Академии. Незатейливый мотивчик откуда-то из складок пышного одеяния спасает Рина от позора. Фель выпускает свою добычу и достает из нагрудного кармашка глянцево малиновый телефон.
- Извращенец! – прежде чем исчезнуть в толпе, Рин с силой щелкает пальцами по игрушечному зайчику, более уместному на брелке первоклассницы.
- Никакого почтения к господину ректору! – фыркает Фель глумливо. – Уж кто бы говорил об извращенцах, юноша.

И, может быть, он даже прав. Так думает Рин, когда вертится ночью в постели. Сна ни в одном глазу, на груди теплая тяжесть Блеки, до зависти звучно похрапывает Юкио, а хвост, словно сам по себе, следуя своим собственным извращенным желаниям, трется о простыню, ласково и призывно щекочет щиколотки. Поиграй со мной, просит. И кто его только к этому приучил?
Половозрелый подросток сталкивается с определенными трудностями, которые не унять чтением Джампа перед сном. В темноте не видно пылающих щек, но все равно надежнее укрыться одеялом с головой. Укромно спрятавшись от самого себя, Рин вспоминает: мягкую, пропитанную запахами душистых трав Шиеми, гибкую и неприступную Изумо, пышногрудую разудалую Сюру-сан. Все они такие разные, но не одна из них не шептала ему в ухо дурашливых замечаний, не смеялась нахально в лицо над каким-нибудь промахом, не хватала за хвост, не трогала так…
Рин вздыхает и на ощупь ищет салфетки под кроватью. «Чертов клоун», - бормочет, засыпая.

И все-таки иногда между ними случаются редкие минуты перемирья. Когда Мефисто сидит у него на коленях и взирает на мир из-под полуопущенных век карликового терьера, его можно простить за все прегрешения. Он мохнатый, белый, и даже кокетливый бант на шее – все нравится Рину. Милая псинка. Вот бы еще рот поменьше открывала. Великое искушение – не дернуть Феля за куцый огрызочек хвоста, но как не крути, это хвост ректора Академии, а это не шутка. Нарушится субординация между учеником и господином ректором. Кажется, такое мудреное слово изрек Мефисто, когда Рин однажды не удержался и почесал его меж ушек, как обычно делал это Блеки.
- А когда ты меня лапаешь, эта, как ее, су-бор-ди-на-ция в порядке? – Рин уязвлен, а Мефисто лишь пожимает плечами, он же старший, ему все можно.

Какой он на самом деле, этот незнакомец? Сквозь кричащий цвет фуксии, банты, ленты и оборки, кукольные зонтики, безделушки и блеск вульгарного лимузина то и дело вырывается холодная тусклая зелень узких, как у зверя, глаз, уголки губ застывают на миг в сардонической гримасе, на лице проступают прожитые годы и нечеловеческая природа. Не то чтобы Рин гадал, что у него на уме. Но возникает уверенность, что в такие моменты он и видит настоящего Мефисто. И этот Мефисто тоже любит играть. Разве что игрушки крупнее и значительнее, размером с какой-нибудь земной шарик, и они вовсе не замечают, что ими играют. И как только среди всех своих интриг и стратегий он находит время на Рина?

Личный кабинет ректора – это квинтэссенция его причуд. Рину не нужно нарушать дисциплину или получать двойки, чтобы оказаться здесь. Сомнительно, что Мефисто вызывает студентов по таким незначительным причинам. Сомнительно, что он вообще занимается делами Академии.
Рина пригласили по экстренному поводу: сэр Фауст желает отыграть с ним партию в шахматы. Уже второй раз Рин сидит на красном кожаном диване и рассматривает отнюдь не спартанское убранство комнаты. У самого розового экзорциста на планете, конечно же, есть розовый ноутбук. Он весь в наклейках, словно Фель счел его недостаточно ярким. Стройными рядами на столе стоят фигурки из аниме, пружинки, кубик-рубик. И недопитая чашка с чаем.
Фель павлином ступает в кабинет. И ведь даже не при параде. Юката, голые пятки, и совсем уж не пафосная завитушка волос на макушке. Но вместе со своими панталонами Мефисто забывает снять свое самомнение. Приносят свежий чай и данго, шахматы расставлены. Рин морщится: он опять не помнит, как ходит ферзь.

- Шах и мат, Окумура-кун, - скрипуче объявляет Мефисто спустя пять минут. За это время он успел съесть все данго. А Рин – только-только освоиться с расположением фигур на доске.
- Я не хочу быть пешкой! В ваших с Ватиканом игрищах тоже.
- Тогда попробуй стать кем-то большим.
Ухмылка Феля расползается вширь, и рот его теперь – ехидная прорезь через все лицо. При взгляде на нее у Рина сводит скулы, а температура крови поднимается на пару градусов.
- Научи меня!
- Какой ты дерзкий, но мне это в тебе нравится, - потирает он руки, без привычных перчаток они худые и немощные паучьи лапки. – Поэтому для начала я научу играть тебя в шахматы.
Новая партия, еще одна, и еще. Рин устает считать свои проигрыши.

Фель не отпускает его просто так. Сначала он просит Рина собрать рассыпавшиеся фигурки, потом усаживает рядом с собой. От него пахнет сластями. Вблизи виден каждый волосок его бесовской бородки. Интересно, хвост у него такой же тощий?
- Тебе показать? – подмигивает Мефисто.
Шок от этого предложения оказывается сильнее, чем догадка о том, что он умудрился прочитать его мысли. Рин зачарованно следит за тем, как из-под края юката воровато выглядывает кончик хвоста. Даже удивительно, но он не выкрашен в самый любимый цвет Феля. У ректора нет стыда и совести, это давно все знают. Но едва ли кто-то кроме Рина в курсе, что он может вот так просто взять и распахнуть юката, чтобы дать волю своему хвосту. «Он слишком редко бывает на свободе, приличия, знаешь ли», - так он говорит и вкладывает его в руку Рина.
О каких приличиях идет речь? Рин жмурится – чтобы не косить взглядом на бледное тело рядом – и краснеет от души – ведь он гладит Мефисто по хвосту, наматывает его на кулак и позволяет своему собственному хвосту ластиться о руки Феля, обвивать его бедра. Рин понемногу тлеет синим пламенем. Когда оба хвоста переплетаются, у него совсем не остается выдержки.
- Мы больше ничего не будем делать? – чуть позже сонно бормочет Рин, отвернувшись в другую сторону. Вместо подушки – острый локоть Мефисто, на нем лежать больно и не хочется вставать.
- Я похож на педофила, м? – шелестит в ответ этот «непедофил». Целует в уголок губы. – Расти, пешка.
- У пешки есть все шансы стать ферзем, - хмыкает Рин и высвобождается.
- А ты, наконец-то, усвоил правила, - смеются ему вслед.

… Звенит звонок. Рин встряхивается: хорошо, что удалось выспаться на уроке. Теперь он полночи сможет играть с Мефисто в шахматы. И все же, какие бы запутанные игры не были – это всего лишь ребячество. А у него, Рина, есть и более важные дела. Именно потому что он это осознает, Фелю никогда не удастся сделать его своей игрушкой по-настоящему. А потереться друг о друга хвостами – это и вовсе незначительное, но приятное дело.